Боевой полет в мирное время
Дмитрий Кошур, полковник в отставке, инвалид войны 2-й группы
Меня иногда спрашивают, какой воздушный бой наиболее запомнился. Много их было на войне. Но первый боевой вылет, первый воздушный бой, первый подбитый самолет противника никогда не забуду.
Перед войной я служил на границе, в 92-м истребительном авиационном полку, дислоцировавшемся на аэродроме Броды, в 30-40 км от г.Львова. Был командиром авиазвена истребителей на "Чайке" (И-152).
Это случилось накануне войны, 8 июня 1941 года. Немецкий разведчик "Дорнье", нарушив границу, вторгся в воздушное пространство СССР. Скрываясь в облаках, он следовал курсом от Львова на восток. Его коварный замысел вначале трудно было определить. Может, он заблудился, потеряв ориентировку в сложной метеообстановке? Или экипаж самолета выполнял специальное задание? Позже, когда "Дорнье" стал уклоняться от наших истребителей, периодически выскакивая из кучевки, уверенно шел вдоль железной дороги, стало ясно: мы имеем дело с опытным разведчиком, который умел маскироваться в сложных метеоусловиях.
Командир полка передал нам по радио: "Любыми средствами прервать разведполет. Посадить противника на аэродром Броды. Все остальное - по обстановке".
Самолет-разведчик шел вплотную под облаками, фотографировал важные объекты, а потом прятался в разрывах облачности. Не обнаруживая себя, мы проследили за его действиями и сами пошли на тактическую хитрость. Внезапно выскочив из облаков, мы навалились на разведчика. От неожиданности немецкий самолет как бы просел, оторвался от кучевки. А нам это и нужно было. Теперь мое звено держало разведчика в клещах, имитируя воздушные атаки с разных сторон, показывая направление, куда следовать.
Вначале немец слушался. Мы прижимали его к земле. И вдруг он открывает в нашем направлении огонь. Мы предвидели такой вариант действий противника и шли по отношению к нему в "мертвой зоне". Тем не менее огонь достиг правого ведомого звена, младшего лейтенанта Смыслова.
- Командир, я ранен в ногу. На крыльях пробоина, - передал Смыслов открытым текстом.
- Понял. Держись! - тут же ответил я летчику. Приказываю дослать затворы пулеметов в боевое положение, Смыслову - открыть огонь на поражение.
Обожгла тревожная мысль: нарушаю приказ Наркома обороны, которым в предвоенный период на границе для истребительной авиации были введены ограничения при встрече с воздушным противником. В частности, первыми в воздухе не открывать огонь, не вступать в активный воздушный бой во избежание провокаций. Однако существовал четкий приказ командира полка на данный период: звену истребителей действовать уверенно, с учетом воздушной обстановки. Разведчик первый открыл огонь, ранил летчика, и мы должны были ответить противнику соответствующими действиями. Тут же последовал мощный огонь Смыслова. В панели правого крыла разведчика образовалась дыра. Самолет задрожал, резко упала его скорость, нарушилась аэродинамика планера. Я приказал ведомым прикрыть меня и, выскочив впереди разведчика, ракетой дал сигнал следовать за мной. Противник, казалось, все понял: выпустил шасси и взял курс на аэродром Броды. Но перед самой посадкой, на высоте выравнивания, вдруг мгновенно убрал шасси, выключил форсаж и на низкой высоте устремился на запад, к границе. Но мы не собирались его упускать. Я приказал левому ведомому звена лейтенанту Макарову открыть огонь по левому борту улетающего разведчика. Только тогда противник понял: надо идти на вынужденную посадку. Развернуувшись на 180 градусов, он приземлился на аэродроме Броды, не выпуская шасси. Экипаж стремительно выскочил из самолета, подорвал ранее подготовленную в кабинах взрывчатку и кинулся в ближайший лес. Все остальное было делом соответствующих органов.
После посадки на своем аэродроме мы чувствовали себя победителями. Но тут же мое звено было отстранено от полетов, а нас, летчиков, посадили в камеру особого режима... Мы оказались между двух огней: с одной стороны, нарушили Приказ Наркома обороны, с другой - выполнили приказ командира полка.
Когда в Москве расшифровали фоторазведданные немецкого самолета, признали нарушение Приказа Наркома обороны правомерным. За мужество и умелые действия по охране госграницы мы, летчики звена, были представлены к правительственной награде. Но так как мы побывали в "кутузке", нам досталась лишь благодарность Наркома.
Прошло еще 15 тревожных дней на границе. А потом началась война.
22.06.2001
Написать отзыв
|