 |
|
 |
|
| Отзывы читателей |
| Давайте обсудим |
| Поиск по газете |
| О газете |
|
|
|
 |
|
|
<< Май 2008 >> |
|
|
|
1 |
2 |
3 |
4 |
| 5 |
6 |
7 |
8 |
9 |
10 |
11 |
| 12 |
13 |
14 |
15 |
16 |
17 |
18 |
| 19 |
20 |
21 |
22 |
23 |
24 |
25 |
| 26 |
27 |
28 |
29 |
30 |
31 |
|
|
|
|
|
|
|
|
| 
|
|
|
События |
|
|
Снежный барс науки
СЕРГЕЙ ФЕКЛЮНИН
 16 ноября в Троицке отмечали 75-летний юбилей Евгения Игоревича Тамма. В шестигранном конференц-зале ускорительного корпуса ФИАНа собрались учёные, представители Академии наук, троицких институтов, Совета Научного центра. Отец Е.И.Тамма - академик Игорь Евгеньевич Тамм (1895-1971) - выдающийся российский учёный, лауреат Нобелевской премии, один из тех, кто стоял у истоков создания советского ядерного оружия, учитель А.Д.Сахарова. Тамм-младший тоже уже вошёл в историю, и как учёный - доктор физ.-мат. наук, лауреат Государственной премии, руководитель Отдела физики высоких энергий ФИАН, и как начальник первой советской экспедиции альпинистов, покорившей Эверест.
Семинар, посвящённый 75-летию Е.И.Тамма, открыл Е.И.Малиновский, сразу предоставивший слово "виновнику торжества", который "пусть за всё и отвечает". Юбиляр начал с воспоминаний, причём сразу удивил собравшихся сообщением, что в этом году исполнилось 60 лет с начала его работы в ФИАНе. В 1941 году институт был эвакуирован в Казань, и там 15-летний Е.И.Тамм поступил на работу слесарем в институтские мастерские. Одновременно он учился в средней школе и на курсах шоферов. Несколько фрагментов из рассказа Е.И.Тамма:
- Мы с ребятами узнали, что происходит набор в батальон аэродромного обслуживания. Неподалёку находилась база дальней авиации. Попасть в этот батальон означало бы реально помогать фронту. Но меня туда не взяли. Это был страшный удар. Как выяснилось позже, меня "забраковали" из-за немецкой фамилии. Особенно было обидно, что Колю Делоне, который сейчас тоже работает в ФИАНе, с его французской фамилией взяли, а меня - нет. Сейчас смешно, а тогда это был страшный удар.
Вскоре забрали в армию фиановского шофёра, и я стал работать на единственной имевшейся тогда "полуторке". В мои обязанности входило развозить дрова со склада сотрудникам института. Я был интеллигентный мальчик, поэтому не мог просто сбросить дрова и уехать, я их аккуратно сгружал и складывал в сарай. Естественно, ответная реакция была пригласить меня в дом, угостить, налить стопарик... Я отказывался. Иногда жёны учёных жаловались мужьям: мол, что это у вас за новый шофёр такой - непонятно что он из себя представляет, и от денег отказался, и от выпивки. А когда узнавали, что это сын И.Е.Тамма, долго смеялись.
Часто ездили в экспедиции на Волгу. ФИАН совместно с ленинградским Физтехом занимался проблемой защиты кораблей от магнитных мин. С этой же тематикой была связана поездка с А.П.Александровым в Сталинград на машине по левому берегу Волги. Его пригласили для разминирования немецких мин. Тогда я впервые познакомился с будущим президентом Академии наук.
Институту постоянно не хватало бензина. Поэтому иногда меня отдавали взаймы организациям, у которых были машины, но не было шофёра. Мне особенно нравились командировки на кондитерскую фабрику. Там со мной расплачивались натурой - коврижками, и я был очень горд, когда в такое голодное время удавалось принести домой что-то съедобное. Здесь я уже не отказывался. А с институтом фабрика расплачивалась бензином.
Понятно, что все эти поездки не могли не сказаться на моей учёбе в школе. Закончилось тем, что мне поставили ультиматум - либо исключают из школы, либо я бросаю работу. Пришлось бросить работу водителя и вернуться в мастерские, у слесаря рабочий день был нормированный. За 10-й класс я сдал экстерном и, когда в 1943 году ФИАН вернулся в Москву, поступил в МАИ, а потом, когда был объявлен первый набор в МИФИ, перешёл туда. До этого ещё успел полгода поработать на восстановлении самолётостроительного завода. Там был сконструирован новый двигатель, и добровольцев-студентов МАИ, имеющих рабочие специальности, призвали на помощь, чтобы как можно скорее запустить двигатель в производство.
На преддипломную практику я пришёл в ФИАН, так началась моя "вторая жизнь" в ФИАНе. Попал я сразу к В.И. Векслеру. Он спросил, чем я хочу заниматься - физикой ускорителей или физикой на ускорителях. Я выбрал второе и попал к П.А.Черенкову. Людей на "Питомнике" тогда было мало, в основном были ускорительщики, я попал в огромную комнату и оказался в одиночестве. Я почувствовал себя заброшенным. П.А.Черенков дал мне тему, и больше мы с ним не общались до самого написания диплома. Вторым моим руководителем был Страховский. Он готов был со мной общаться, но при условии, что я буду приходить и задавать ему вопросы. А поскольку он был всегда очень занят, мне слишком часто ходить к нему было неудобно, поэтому я, как и многие, прошёл такой метод обучения плаванию, когда человека бросают на глубину и смотрят, что из этого получится. По-видимому, этот метод был оправдан.
Павел Алексеевич Черенков был очень мудрым человеком, говорил всегда правильные вещи, но слушать его было очень тяжело: стоило потерять нить его рассуждений - и дальше понять становилось невозможно. Совсем иначе он подходил к написанию статей. Тут он был чёток, логичен и прекрасно редактировал чужие статьи. Когда я принёс ему свой дипломный проект (это была наша вторая встреча), он его нещадно правил. А я не понимал, что это делается для моей пользы, и потом 80% исправлений возвращал на своё место. Он это чувствовал и перед самой защитой вызвал меня и сказал: "Ну, Евгений Игоревич, я не несу никакой ответственности за Вашу защиту". Правда, потом он был очень доволен, когда защита прошла успешно.
Был ещё один эпизод, когда я столкнулся с особенностями устной речи П.А.Черенкова. Когда началось строительство фиановских корпусов на Пахре, руководство Академии наук просило меня, чтобы на все совещания приезжал я, а не Черенков. Мне было неудобно от такого "сговора" за спиной своего начальника, но потом я узнал, что он был очень рад тому обстоятельству, что ему не приходилось самому всем этим заниматься.
Официально доклад Е.И.Тамма в повестке назывался "История и перспективы ускорительного комплекса "Пахра"", поэтому докладчику пришлось всё же перейти от тепло встреченных аудиторией воспоминаний к сухим фактам и терминам. Он напомнил, что строительство объекта "Пахра" началось в 1967 году, а уже через 10 лет оно было в основном закончено. Относительно перспектив работ на троицком ускорителе, Е.И. Тамм выделил несколько направлений, которыми Отдел уже занимается и которыми предстоит заниматься в будущем. Одно из направлений было сформулировано как разработка физических методов обнаружения взрывчатых и наркотических веществ. (Прошу прощения у читателей, воспроизведение перечня остальных перспективных фундаментальных исследований находится за гранью возможностей корреспондента.) Е.И.Тамм заключил своё выступление словами:
- Я оптимист и думаю, что с этим тяжёлым моментом, который у нас есть сейчас, мы справимся с честью. Перспективы у нас оптимистические.
Затем настал черёд поздравлений. Юбиляра поприветствовали директор ФИАНа академик О.Н.Крохин, зам. директора ТРИНИТИ В.Е.Черковец, главный учёный секретарь Научного центра В.Д.Лаптев, коллеги из ОКБ ФИАН и из отдела, возглавляемого Е.И.Таммом. Было несколько блестящих поздравлений и много подарков. В том числе друзья наградили именинника почётным знаком "Снежный барс науки"", представляющим из себя красивого плюшевого барса на атласной ленточке. Запомнились слова представителя бюро отделения физики РАН: "Хороших учёных много. Много в науке и хороших людей. Но по совокупности профессиональных и человеческих качеств Е.И.Тамм - первый. Или, может быть, второй. После Игоря Евгеньевича Тамма".
Троицкие учёные припомнили ещё одно замечательное дело, за которое Е.И.Тамм удостоился особой благодарности: он способствовал созданию троицкой научной Интернет-сети. Вот что нам рассказал Д.Б.Лазебник: "В 1992 году ФИАН подключился к международной программе исследований в области ядерной физики. В рамках программы предполагалась связь Троицкой площадки с партнёрами в Гамбурге через Интернет. Связь организовывало "Радио-МГУ" на базе радиорелейной линии МГУ-Троицк. Но подобрать площадку для установки релейной станции в Троицке не удавалось. Технически наилучшим вариантом была бы установка станции в ТРИНИТИ и продление ранее созданной оптоволоконной линии ТРИНИТИ-ИЯИ до ФИАНа. Но были серьезные политические трудности. Немцы считали ТРИНИТИ военной организацией, занимающейся отмыванием партийных денег. Тамм принял решение и преодолел трудности, после чего 4-5 лет был научным руководителем группы, развивавшей городскую сеть".
В промежутке между торжественной частью и банкетом Е.И.Тамм дал небольшое интервью "Троицкому варианту".
- Евгений Игоревич, кто из людей науки произвёл на Вас наибольшее впечатление?
- Владимир Иосифович Векслер. Он - основатель нашей лаборатории. Он - основатель, по существу, нового слова в физике частиц. На его принципах основаны все существующие сейчас ускорители частиц, которые открыли новую эру в науке физике, физике высоких энергий, физике элементарных частиц, физике ядра. Безусловно, его роль и в науке, и в моей деятельности произвела на меня наибольшее впечатление. Я его считаю своим учителем.
- А кто произвёл на Вас наибольшее впечатление "вне науки", в остальной жизни?
- Хотя Вы спрашиваете про человека не из науки, я бы опять назвал, во-первых, Владимира Иосифовича, а во-вторых, Анатолия Петровича Александрова, который был президентом Академии наук, но мои впечатления о нём как о человеке сложились раньше, в начале моей трудовой деятельности, я об этом говорил сегодня. Так сошлись пути. Я был в то время совсем ещё молодым парнишкой, шофёром, и столкнулся с ним во время войны в связи с работами по защите кораблей от магнитных мин. Потом уже видел его в роли президента Академии, он бывал у нас здесь, когда мы готовили аппаратуру для космических исследований. Его деятельность как человека и президента АН произвела на меня большое впечатление, не касаясь даже чисто научных заслуг.
- Говорят, дачи Таммов и Сахаровых находятся по соседству. Вы общались с А.Д. Сахаровым? Ваше впечатление от этого человека?
- Очень скромный, очень приятный человек, я бы сказал даже, нежный. Мы как-то были близки, не очень долго, но какое-то короткое время, когда он вернулся с "Объекта" в Москву и жил в основном на даче. В это время у него умерла первая жена, и, хотя рядом были дети, он казался несколько одинок. Поскольку мы были соседями, И.Е.Тамм уже болел, он заходил к нам, мы собирались на кухне как одна семья. Это было очень тесное общение, но не очень продолжительное. Он очень уважал Игоря Евгеньевича.
Во время войны отец Сахарова, преподаватель физики в пединституте, попросил И.Е.Тамма оценить теоретические работы Сахарова, и мой отец понял глубину Сахарова, пригласил его к себе, и тогда они начали работать вместе. Андрей Дмитриевич был его аспирантом, работал в его отделе. Вплоть до того, как принял от него теоретическое руководство в проблеме, связанной с водородной бомбой.
Дачи наши, действительно, были рядом. В то время была традиция (не знаю, хорошая или плохая), когда такие успехи широко отмечались правительством. Когда закончилась эпопея, связанная с созданием водородного оружия, то все учёные, причастные к этому, помимо наград получили дачные участки. К сожалению, сейчас всё это рушится. Наша дача осталась в первозданном виде, а участок Сахарова после его смерти продали, его дом снесли, и новые русские построили на этом месте два огромных шикарных дома, и это очень обидно.
- В юности Вы были членом райкома комсомола, а в партию почему-то не вступили. По идеологическим причинам?
- В общем-то да, конечно. Когда по возрасту мне нужно было выходить из комсомола, меня в ФИАНе пригласили в партком и предложили вступить в партию. Но я уже тогда имел негативное отношение к той партии, которая тогда была. Я отказался, мотивируя это тем, что очень много в партии карьеристов. В партию я не пошёл, но я продолжал заниматься общественной работой, был депутатом Моссовета, председателем Федерации альпинизма СССР, организатором альпинистской секции акдемического спортклуба.
- Почему Вы занимались альпинизмом?
- В альпинизм меня привёл отец. Перед войной, в 1940 году, когда мне было 13 лет, он впервые взял меня в горы, на Кавказ, впервые повёл на лёгонькое восхождение. Это меня увлекло. Мы там "схватили холодную ночёвку". У альпинистов есть такой термин. Т.е. не успели спуститься с ледника до травы и пришлось заночевать на снегу, без тёплых вещей. Утром я увидел восход солнца в горах, со стороны Эльбруса. Это было совершенно очаровывающее зрелище, и я навсегда полюбил горы. После войны, как только открылись альпинистские лагеря, я сразу туда поехал.
- Вы руководили первой отечественной экспедицией на Эверест, но сами на вершину так и не поднялись. Почему?
- В течение 4-5 лет надо было заниматься организацией экспедиции -подбором участников, тренировками. И было очень мало времени, чтобы поддерживать собственную форму на таком уровне, чтобы идти на Эверест. Мне было 55 лет, серьёзный возраст для таких восхождений. Поэтому вопрос даже не стоял с самого начала для меня и для старшего тренера А.П.Овчинникова, вопрос самостоятельного выхода на вершину. Я поднимался до высоты 7200 метров.
На этой высоте был базовый лагерь первой советской экспедиции 1981 года. А ещё раньше, как удачно подметили сотрудники ОКБ в своём поздравлении, Е.И.Тамм стал одним из тех, кто разбил базовый лагерь российской науки в Троицке. Будем надеяться, что у сегодняшнего юбиляра, его коллег и учеников впереди ещё много новых вершин.
23.11.2001
Написать отзыв
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
|
