2. Выступление 12.04.80 на Дне физика в Доме ученых (41 км), Троицк Московской обл.

(фрагмент книги "Высоцкий в Троицке. Вокруг "неизвестного" выступления", Студия "Вагант", Троицк, 2002;
скобки, ссылки, шрифтовые выделения и др. будут прокомментированы в др. части книги;
можно прослушать начало и конец этой фонограммы)

Е. П. Полулях (после выступления студийного коллектива, возможно, «Резонанс» из ИАЭ им. И. В. Курчатова): А сегодня небольшой сюрприз, который мы обещали... Не всем сразу... По отдельности кое-кому... Итак, Владимир Высоцкий!

В. С. Высоцкий (выходит и сразу поёт начало «Песни космических негодяев»):

Вы мне не поверите и просто не поймете:
В космосе страшней, чем даже в дантовском аду, –
По пространству-времени мы прём на звездолете,
Как с горы на собственном заду.

Но от Земли до Беты – восемь дён,
Ну а до планеты Эпсилон –
Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.
Вечность и тоска – ох, влипли как!
Наизусть читаем Киплинга,
А кругом – космическая тьма.

Это для… вместо представления. Сегодня так мне сказали, что лучше, чтоб было побольше юмора, да? Я с места в карьер: сразу начал с песни, чтобы у вас исчезли последние сомнения в том, что это я, потому что… (смеётся) Так. Вот, и стали говорить: «Ты, – говорят, – поройся у себя в памяти, у тебя много про физиков». Правда. Было про физиков очень много раньше, когда это было модно. Сейчас это стало более стабильно, но менее модно. Верно? Так скажем. Ну вот. Сейчас, наверно, про биологов надо больше. Вот. Я начну вот с какой песни.

«Товарищи ученые, доценты с кандидатами…»¹

Вы знаете, тут позавчера под видом оригинального литературного рассказа на 16-й странице в «Литературке» была напечатана, просто своими словами пересказана эта песня [«Товарищи ученые»]. Я это понял как сигнал к действию, что уже можно, вот, и поэтому прямо с неё и начинаю теперь, хотя я эту песню написал давно. Я думаю, что лет десять тому назад. Вот. Но теперь вот уже можно, оказывается, официально даже писать в «Литературной газете» под видом смешных оригинальных самостоятельных произведений.

Ну вот, теперь ещё что. Послушайте несколько таких шуток, которые, в общем, не тянут на песни, потому что за ними ничего не стоит. Обычно как говорят: вот авторская песня – это нечто такое, что стоит унести домой на магнитофонной ленте, лучше даже не слушать во время выступления, а хорошо записать, потом унести домой и там ещё раз прокрутить и понять: а что же это он имел там в виду. Когда меня спрашивают, что я имел в виду, я всегда отвечаю: «Что имел в виду, то и написал. А что поняли – это уже ваше дело». Я думаю, что, вот, в этой вот маленькой такой таинственности, в тайне и есть один из признаков, может быть, поэзии, а больше всего, скажем так, авторской песни. Вот. Но то, что я вам сейчас покажу… Так что почти во всех вещах, несмотря на то, что меня спрашивают часто, не сидел ли я, не плавал ли, не летал ли, не шоферил ли и так далее, значит, это из-за того, что все мои песни написаны от первого лица, и я всегда говорю «я» для удобства… Вот в следующей песне, которую я вам сейчас покажу, там ничего не придумано, ничего. Хотя во всех песнях других есть большая доля фантазии, скажем, процентов 90. А вот следующая песня – это всё чистая правда от начала до конца, от первой и до последней строки. Поэтому я её песней не называю, а называю зарисовкой – это то, на что упал взгляд в данный момент. У меня такие зарисовки были. Если вы помните, когда-то о Ленинграде была такая песня:

«В Ленинграде-городе…»²

Ещё бы… были песни-зарисовки о Сибири, про речку Вачу и попутчицу Валю. И вот, наконец, появилась такая зарисовка. Называется она «Письмо к другу, или Зарисовка о Париже».

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу –
И то, что слышу, и то, что вижу, –
Пишу в блокнотик впечатлениям вдогонку:
Когда состарюсь – издам книжонку

Про то, что, Ваня, Ваня, Ваня, Ваня,
Мы с тобой в Париже
Нужны – как в бане
Пассатижи.

Все эмигранты тут{а} второго поколенья –
От них сплошные недоразуменья:
Они все путают – и имя, и названья, –
И ты бы, Ваня, у них был – «Ванья».

А в общем, Ваня, Ваня, Ваня, Ваня,
Мы с тобой в Париже
Нужны – как в русской бане
Лыжи!

Я сам завел с француженкою шашни,
Мои друзья теперь – и Пьер, и Жан.
{И} уже плевал я, Ваня, с Эйфелевой башни
На головы беспечных парижан!

Проникновенье наше по планете
Особенно заметно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке.

И это прави… это чистая правда! Вот когда мы были в Париже на гастролях, там около телевизионной студии есть такое маленькое кафе. Я там эти надписи читал не без удовольствия, значит, и всё думал: «Неужели французы?» Потом понял, кто это. Это те, которые по культурному обмену вот ездят… (смеётся) Я думаю, это они оставляют эти надписи. Ну и сразу я спою вам ещё одну шутку, которая называется «Инструкция перед поездкой за рубеж» – чтоб подобных вещей не случалось.

«Я вчера закончил ковку…»³

Благодарю. Вы знаете, вот сейчас я вам спою песню, которая называется «Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука». Ну, Кук – известный мореплаватель. Он открыл массу островов – Новую Зеландию, например. И, судя по свидетельствам современников его и очевидцев, его любили аборигены, дикари, относились к нему с симпатией. И всё равно съели. Но это бывает, что любят, а съедят потом. В общем, в этом ничего особенного нету. Но я спрашивал у смотрителя полинезийского музея, собственно говоря, почему так у них процветал каннибализм и даже вот до недавнего времени. Лет 16 тому назад только были приняты законы – стали их судить, когда они друг дружку едят, а до этого как-то спокойно к этому относились. Но он говорит: «Ну, в общем-то, – говорит, – это вопрос питания». Говорит: «Как не… как нету мяса, так мы воюем. Настреляем сколько надо, так…» Вот. Да… И ещё, конечно, это поверья всевозможные, традиции аборигенские. Ну вот, например, одна заключается в том, что, если съесть печень врага, который тебе храбро сопротивлялся, а ты его все равно ухайдакал, значит, тогда к тебе перейдёт вся его храбрость. Если ты, значит, съешь сердце друга, которого ты любил и который был хорошим, значит, то тогда ты будешь таким же добрым, как он. Короче говоря, для того, чтобы самому стать лучше, надо съесть пару хороших людей, и всё встанет на место. Итак…

Не хватайтесь за чужие талии,
Вырвавшись из рук своих подруг!
Вспомните, как к берегам Австралии
Подплывал покойный ныне Кук,

Как, в кружок усевшись под азалии,
Поедом – с восходу до зари –
Ели в этой солнечной Австралии
Друга дружку злые дикари.

Но почему аборигены съели Кука,
За что – неясно, молчит наука.
Мне представляется совсем простая штука:
Хотели кушать – и съели Кука!

Есть вариант, что ихний вождь – Большая Бука –
Сказал, что – очень вкусный кок на судне Кука...
Ошибка вышла – вот о чем молчит наука:
Хотели – кока, а съели – Кука!

И вовсе не было подвоха или трюка –
Вошли без стука, почти без звука, –
Пустили в действие дубинку из бамбука –
Тюк! прямо в темя – и нету Кука!

Но есть, однако же, еще предположенье,
Что Кука съели из большого уваженья, –
Что всех науськивал колдун – хитрец и злюка:
“Ату, ребята, хватайте Кука!

Кто уплетет его без соли и без лука,
Тот сильным, смелым, добрым будет – вроде Кука!»
Комуй-то под руку попался каменюка –
Метнул, гадюка, – и нету Кука!

А дикари теперь заламывают руки,
Ломают копья, ломают луки,
Сожгли и бросили дубинки из бамбука –
Переживают, что съели Кука!

От ваших аплодисментов ещё большее движение воздуха и – жарко. У вас действительно «мифически тепло». Это, как пошутил однажды Веня Смехов… Веня Смехов – это актёр нашего театра, который, значит, от… «от жадности» ещё и пишет. Он, значит… кроме того, что он много играет, он много пишет. И вот однажды… У него есть такой дар: он очень любит «коверкать» слова. И у него иногда получается… не иногда, а часто получается очень удачно. Например, ему принадлежит изречение… сейчас я вам скажу… сейчас, подождите одну минуточку… Он сказал однажды, когда мы были в МИФИ на выступлении, там была дикая жара – как здесь, ещё больше. Он сказал: «У вас МИФИчески тепло». Правда, хорошо, да? Вот, вот у вас тоже. Теперь песня, которая называется так… Ну вы знаете, что в последнее время так много разговоров о различных чудесах, которые существуют вокруг нас: и летающие тарелки, и лох-несские чудовища, и филиппинские врачи, которые режут без ножа и, как говорят, довольно удачно. Вот… Ну и, конечно, Бермудский треугольник, в котором вот уже не один десяток лет исчезают самолёты, корабли, вот, без последствий. И нету очевидцев, вернее, они есть, но, если их находят там в живых, они уже сдвинуты, и, в общем, с ними разговаривать бесполезно – они несут ахинею. В общем, все они кандидаты в «жёлтый дом», как, впрочем, большинство из тех, которые этим занимаются так серьёзно (смеётся). Послушайте, пожалуйста, песню. «Письмо в редакцию телевизионной передачи «Очевидное и невероятное» – «Очевидное – невероятное» из сумасшедшего дома – с Канатчиковой дачи».

«Дорогая передача, во субботу, чуть не плача...»⁴

<…>

< ⁵Я вам, ребяты, на мозги не капаю,
Но вот он перегиб и парадокс:
Ковой-то выбирают римским папою –
Ковой-то запирают в тесный бокс.

Там все места – блатные расхватали и
Пришипились, надеясь на авось, –
Тем временем во всей честной Италии
На папу кандидата не нашлось.

Эх, жаль, на меня

не вовремя>
накинули аркан, –
Я б засосал стакан –
и в Ватикан!

Церковники хлебальники разинули,
Замешкался маленько Ватикан, –
Мы тут им папу римского подкинули –
Из наших, из поляков, из славян.

Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я.
Когда б ты знала {, Зина}, жизнь мою губя,
Что я бы мог бы выйти в папы римские, –
А в мамы взять – естественно, тебя!

Эх, жаль, на меня

не вовремя
накинули аркан, –
Я б засосал стакан –
и в Ватикан!

При власти, при деньгах ли, при короне ли –
Судьба людей швыряет как котят.
Но как мы место шаха проворонили?!
Нам этого потомки не простят!

Шах расписался в полном неумении –
Вот тут его возьми и замени!
Где взять? У нас любой второй в Туркмении –
Аятолла и даже Хомейни.

Всю жизнь мою

в ворота бью
рогами, как баран, –
А мне бы взять Коран –
и в Тегеран!

В Америке ли, в Азии, в Европе ли –
Тот нездоров, а этот вдруг умрет...
Вот место Голды Меир мы прохлопали, –
А там – на четверть бывший наш народ.

Плывут у нас по Волге ли, по Каме ли
Таланты – все при шпаге, при плаще, –
Руслан Халилов, мой сосед по камере, –
Там Мао делать нечего вообще!

В. С. Высоцкий (обрывки слов под аплодисменты): Не надо <...> я и так <...> никогда не пою <...> что наметил – всё вам сделал. Дело в том, что я даже не знаю, по поводу чего вы сегодня собрались <...> я сегодня в нарушение всех правил и норм не чередовал песни...

Е. П. Велихов: У нас для Вас медаль. У нас – День физика.

В. С. Высоцкий: Поздравляю с Днем физики!

<…>

Ведущий: <…>в гостях студия «Архимед», Институт атомной энергии имени Курчатова.<…>