Вечером 17 февраля площадь перед Домом учёных была заполнена машинами — престижными иномарками и обыкновенными «москвичами» и «жигулями». В этот день театральная студия отмечала свой 20-летний юбилей. Подумалось, вот съехались в свою альма-матер студийцы разных лет, солидные, состоявшиеся люди... Оказалось, нет, это в Филармонии (!) проходила ярмарка-продажа товаров широкого потребления. Но студийцы всё-таки съехались и сошлись. Были тут и О.Безниско, и о.Леонид (Царевский), и О.Либина, и О.Григорян, и А.Фастовский, и Р.Хотомлянский, и Е.Крылов, и Д.Роговский, и Д.Копылов... Как обычно, в один из выходных дней середины февраля, несмотря на отсутствие афиш и приглашений, зал Дома учёных был практически полон.

Первая часть вечера — торжественная — началась со слов о Ларисе Дмитриевне Величко.

Трудно представить, какой силы оказался тот начальный творческий импульс, который она направила на своих воспитанников, если и 20 лет спустя студия живёт и остаётся притягательным местом не только для ностальгирующих «ветеранов», но и для новых, юных артистов. Найдите в городе хоть одно объединение единомышленников, хоть один кружок «по интересам», который бы мог похвастаться таким «стажем». Что там говорить, студия смогла пережить даже затеянное 4 года назад расчленение, когда «взрослых» приписали к Филармонии, а «детей» оставили Дому учёных. Ну да не нам оценивать значимость административных экспериментов. Тем более их результаты.

Студийцев поздравили друзья-коллеги из ансамбля танца Филармонии под управлением Галины Голеневой и из фольклорного ансамбля «Сударушки». Крайне уместным выглядело бы поздравление старейшего творческого коллектива города и городскими властями, но, увы, у начальства не дошли руки либо подвела память... Впрочем, поздравлений хватало и без этого. Сначала, по старинной традиции, колокольчиков на ленточке удостоились артисты-первогодки, те, кто за прошедший с предыдущего дня рождения год хотя бы раз вышел на сцену. Эта всамделишная церемония плавно перетекла в капустник, организованный в этом году в форме вручения театральных премий лучшим актёрам студии ушедшего века. Чемпионом и рекордсменом тут стал Владимир Зуев, выигравший в 6 номинациях. Но если первые 5 (как то: «Лучшая мужская характерная роль», «Лучшая мужская бесхарактерная роль», «Романтический герой века» и т.д.) оставим на совести анонимного, но авторитетного жюри, то приз за лучшее отображение театрально-студийной жизни в поэтическом жанре ему достался, скорее всего, по праву. Хотя творчество конкурентов не было озвучено, но «во многом новая», по словам автора, поэма В.Зуева оказалась вполне заслуживающей поощрения.

Всего номинаций было 36. Наверное, большинство когда-либо выходивших на эти подмостки людей оказалось в числе номинантов. Современный зритель смог своими глазами увидеть на сцене Дома учёных А.Фастовского, И.Тимофееву, Н.Терентьеву и других живых легенд студии. Периодически церемония а-ля «Оскар» прерывалась фрагментами спектаклей. Здесь самый оглушительный успех сопутствовал «новому поколению»: А.Назаровой, В.Дорошенко, Л.Сафаровой. Особо хочется отметить В.Орлова, который в бессловесной роли «Часов» сумел вызвать сущий восторг зала.

Студийцы отметили свой юбилей мощным шоу. Несомненно, в ударе были ведущие: блиставшая остроумием и туалетами И.Орлова и к месту импровизировавший В.Зуев. Обратили на себя внимание номера хореографии «старшей группы младшей студии». Но они же выявили дефицит юношей в лице единственного И.Второва. Немного грустно было оттого, что за вечер обращений к далёкому прошлому было больше, чем к сегодняшнему дню. Обидно, что «взрослая», филармоническая студия, похоже, давно ничего не репетирует. Но в то же время молодая поросль, воспитанники уже Ирины Орловой, набирают ход, многие обещают стать артистами, способными своей игрой радовать публику и добиться успеха, как брат и сестра Никита и Галина Тюнины. Пара человек из «молодых» уже поступили в театральные ВУЗы, и, говорят, ещё пятеро ездят в Москву на подготовительные курсы. Значит, студия живёт, и на следующем юбилее будет что вспомнить.

Из краснофлотской книжки участника Великой Отечественной войны Зинаиды Ивановны Единовой: «Учебная рота ОШ ВВФ (Объединенная школа Волжской военной флотилии) — краснофлотец-радист (25.06.1942 г. — 3.11.1942 г.). С 5.02.1943 г. по 9.05.1945 г. — старший матрос Балтийского флота».

30 декабря 2000 г. Зинаиде Ивановне исполнилось 80 лет. С этой датой её поздравили мэр города В.Н.Найденов, представители Администрации, Комитета социальной защиты, которые организовали для виновницы торжества настоящий праздник.

Мы встретились с Зинаидой Ивановной у нее дома. Сохранившая красоту, горделивую осанку в своем солидном возрасте, она поражает независимостью суждений. Вот что сохранила ее память...

— Я родилась в г.Мценске на Орловщине. В семье было 8 детей. Отец — секретарь райкома, член партии с 1905 года, настоящий коммунист, мама — домохозяйка.

Семья была вполне благополучная до определенного времени. Четко помню, как 3 апреля 1937 года папа ушел на партийное собрание и не вернулся — его арестовали как врага народа, обвинив в участии в «троцкистском заговоре». Мы ни секунды не верили в его виновность, очень переживали, но больше его никогда не видели. Позднее узнали, что он в 1938 году был расстрелян (реабилитирован в 1956 году).

Меня, школьницу, исключили из комсомола. Семья осталась без средств к существованию, жили очень трудно.

Так как после окончания 10 класса я получила аттестат с золотой каемочкой (медалей тогда не выдавали), то имела право поступить по выбору в любое высшее учебное заведение страны. Нужна была лишь справка из НКВД, разрешающая выезд из города дочери «врага народа». Я проявила характер и не без приключений, но сумела ее добыть. Поехала в Ленинград поступать в вуз.

Мандатные комиссии и в университете, и в политехническом институте, и в химико-технологическом, узнав о том, что мой отец репрессирован, в приеме вежливо отказали. Какое-то время я жила в университетском общежитии для абитуриентов, деньги, которые мне дала мама, закончились, я была на грани отчаяния. И тут мне случайно на глаза попалось объявление о приеме в ВИР (Институт растениеводства). Там я, наученная горьким опытом, сказала полуправду — что папа умер, мама живет в семье старшей дочери... И меня приняли. Училась я отлично 4 с половиной года, оставалось защитить диплом...

Мы были на практике на Валдае, когда грянула война. Я разыскала своих родных — маму и сестру, которые в первые дни войны были эвакуированы из Львова в Сызрань, — и поехала к ним. А в конце апреля 1942 года записалась в армию, в морской флот. Я шла защищать Родину.

Нас, 130 девушек, направили на учебу в военную школу в Сталинград, где инструкторы готовили кадры радистов, шоферов, телеграфистов. Я попала в группу радистов.

Помню первые налеты немцев на Сталинград летом 1942 года. Каждый день они методично бомбили город, он был вскоре весь разрушен, дымились развалины, горела Волга — разлившаяся на воде нефть, нефтебаки, стога сена на высоком берегу. 23 августа 1942 года нас под бомбежкой в спешном порядке эвакуировали: погрузили в утлое суденышко, и поплыли мы вверх по Волге в Ульяновск. Из 130 девушек прибыли к месту назначения лишь человек 60. Мы разместились в гимназии, где учился Ленин, и 2 раза я как отличница получала почетное право сидеть за партой, за которой учился Владимир Ильич.

Мы, краснофлотцы, жили по военному распорядку. Носили матросскую форму: форменку, синий берет, черную шинель. Маршируя строем, пели «Прощай, любимый город», «Синий платочек»... Из школы ускоренного типа нас выпустили радистами и направили в Ленинградский флотский экипаж, а оттуда на Ладожскую военную флотилию в Новую Ладогу — конечный пункт легендарной «Дороги жизни». Я стала радисткой морского артдивизиона, держала связь с кораблями, авиацией, приходилось выходить и в море. Передавала зашифрованные материалы, донесения, до сих пор на слух помню азбуку Морзе. Дело я знала хорошо, к своим обязанностям относилась серьезно и ответственно.

Довелось мне побывать и на «Дороге жизни», которая связывала зажатый в кольце вражеской блокады город с Большой землей. Зимой 1943 года на студебеккере мы ехали к новому месту базирования. Неожиданно тяжелая машина провалилась в полынью. Два командира и шофер, ехавшие в кабине, погибли, а мы, четверо девчат, которые находились в кузове, успели выскочить, оказались в студеной воде, но смогли ухватиться за кромку толстого льда. На этой дороге через небольшие интервалы дежурили регулировщики, стояли палатки. Нас вытащили, раздели догола, облили и растерли спиртом, а потом укутали. На следующий день посадили в попутную машину. И что удивительно, никто из нас даже не чихнул.

По мере продвижения наших войск двигались вперед и мы. Меня перевели в артдивизион в морскую часть на Балтийский флот (район острова Эзель). Жили в землянках, несли радиовахту по 4 часа через каждые 4 часа, а это очень тяжело. О классном специалисте, прекрасном «слухаче», старшем матросе Зиночке-солнышке (так меня звали на дивизионе) писала многотиражка «Балтийский флот».

— Это было в Кенигсберге. 8 мая на радиовахте я первая приняла по рации донесение, что Германия подписала капитуляцию. Я выскочила из радиорубки, закричала: «Ура! Война кончилась!» А мне секретчики говорят: «Чего орешь? Мы еще вчера об этом знали». Вечером собрались в большой палатке, человек на 500, отмечали праздник по-русски. Всю ночь неслись крики: «За Победу!»

Однако и после официального окончания войны было немало жертв. Помню, 16 мая один из кораблей вышел в море на траление и подорвался на мине. Погибли 16 человек. Как мы плакали!

— Орден Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медали «За оборону Ленинграда», «За Сталинград», «За взятие Кенигсберга».

— Вы знаете, как-то не до романов было. Каждый добросовестно выполнял свое дело. К нам, девушкам, отношение было дружеское. На флоте с этим строго. Мой школьный друг Миша Булгаков погиб в начале войны на линкоре «Петропавловск».

С армией я простилась в декабре 1945 года, по Указу о демобилизации бывших студентов. Приехала к родным в Москву, пошла работать по военной специальности в Министерство связи (со временем доросла до старшего инженера), в Центр технического радиоконтроля. Потом обратилась в Институт связи, мне зачли сданные в ВИРе дисциплины и зачислили на 3-й курс. Там я получила диплом инженера-радиста. Но у меня осталось такое ощущение, что, несмотря на полученное высшее образование, я себя не реализовала. Тянуло меня к растениеводству, ботанике, генетике... Однако жизнь распорядилась иначе...

Как-то отдыхала по путевке в санатории под Калининградом (бывший Кенигсберг). В центре города остановилась возле стелы, посвященной героям войны, на ней выбито более 1200 фамилий тех, кто погиб в боях за Кенигсберг. Я стояла и читала длинный список... Сколько там было знакомых имен... Мы — представители своего времени и своего поколения. Жизнь нашу нельзя назвать легкой, но краснеть нам не за что.